Этот не простой вопрос редко всплывал у меня в голове. Но ведь рано или поздно над этим приходиться задумываться. Вот и мне пришлось. Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Проблемы... Они есть, и отрицать это бессмысленно. Возможно эти проблемы пошли из-за проблем в семье? Может в этом виновато общество? А может я сам? Но скорее все по-маленьку.
Отцовской любви я почти не видел. Во всяком случае, я ее не помню. Мое воспитание легло на плечи старшего брата. Который тоже всегда был занят своими проблемами. Но, возможно, я от этого не сильно страдал. Я считал, что так и должно быть.
читать дальшеПотому что другого я не видел. Мне не с чем было сравнить. Я жил, и считал, что по другому быть не может. Я не сразу узнал, что есть другой путь. Другие семьи, где все не так, как у нас. Но какое мне было дело до них? У меня своя семья, со своими порядками, у них своя семья, со своими порядками. И они сильно отличались от наших. Я всегда защищал свою семью. Радовался ей и гордился. Но однажды брат сказал, что так дальше продолжаться не может. Что все должно быть по другому. И я ему поверил. Поверил, потому что он мой брат. Но отцу это не понравилось. Мы пытались узнать, почему он так против этого. Но он не ответил. Он выгнал нас из дома и лишил отцовской опеки. Хоть я и не знал его любви, но я понимал, что он нас опекает. Вот только от чего? Этого я понять не мог. А брат говорил, что отец ничего не понимает, что он засиделся на одном месте и отстал от времени. И нам пришлось уйти. А вы знаете, что значит быть выгнанным из дома собственным отцом? Как это сильно бьет по внутреннему миру. Я стал замыкаться в себе и злиться на весь мир. А что мне еще оставалось? Другие отцы не выгоняли своих детей, они им прощали все. Но наш отец другой. Он не простил. Я не знаю почему. И скорее всего никогда не узнаю. Отец не любит говорить на эту тему. Особенно с нами. После того, как он нас выгнал, он не разговаривал с нами. Хотя многие из нас хотели с ним поговорить. Когда брат узнал об этом, то сильно разозлился. Но вскоре остыл и простил им все. Потому что ему было тоже больно. Все это знают, хотя он никогда не признается в этом.
Общество в которое мы попали после того, как он нас выгнал,, не приняло нас. Оно хотело избавиться от нас, и нам пришлось драться. Драться, биться за себя, за право жить. Раньше такого не было. Раньше нас защищал отец. А теперь... Теперь мы были сами по себе. Брат был старшим, он знал больше нас. И с его помощью мы смогли выжить и прижиться в новых условиях существования. Конечно это был не родной дом, но мы старались, что бы нам было хорошо. Что бы воспоминания об отце не сильно расстраивали нас. Но разве такое возможно? Многие из нас хотели вернуться. Но не могли. Даже если бы отец простил нас и позволил вернуться, никто бы не стали этого делать. Почему? Потому что он сделал это один раз, так почему же он не сделает этого дважды? Никто в этом не был уверен. Да и отец нас не прощал. Мы жили, мы выживали, боролись за свою жизнь. Но никто этого не знал. Никто это не ценил. Всем было наплевать. Мы страдали. Очень сильно. Все нас гоняли, никто не принимал. И мы стали злыми. Не мы такие, жизнь такая.
Я. Что я могу сказать о себе? Я всегда стремился к знаниям. К тому, что отец обычно запрещал. Он ставил много запретов, много барьеров. Брат мне помогал находить знания. Помогал, удовлетворял мое любопытство. Поэтому я ему верил. Он был для меня неким семейным авторитетом. Все знал, все мог. И первый на кого обозлился отец был брат. Я встал на его сторону, потому что должен был это сделать. Я любил и отца и брата, но я понимал, что брат прав. И решил для себя, что буду с братом. Отцу это очень не понравилось. Не понравилось, потому что многие сделали так же. Они приняли сторону брата, в этой семейной разборке. И тогда отец нас выгнал. Мой внутренний мир был разрушен. Я собирался с мыслями, силами очень долго. Мне было трудно принять то, что теперь я, как и многие мои братья, изгой. Что мне не вернуться домой. И надо строить новый. Этот тяжкий груз лег на наши плечи и подкашивал наши ноги. Но брат помогал нам и сейчас. Он не оставлял нас. И направлял. И я постепенно приходил в себя. Но понимал, что это потрясение просто так не исчезнет. И я уже никогда не буду прежним. Как и мои братья. Я это понимал и мне было больно. Но что я мог сделать? Ничего. Я принял этот удар и пережил его. И стал тем, кем являюсь и по сей день.